#ночное_чтиво
LitPorn
Ровный строй бойцов в защитном обмундировании, со щитами и резиновыми дубинками наизготовку перегородил центральную улицу. Это были взрослые мужчины, которых сегодня в ранее утро вытащили из теплых постелей со словами «беспорядки». Мужчины, в большинстве своем, видали многое. Кто-то меньше, кто-то больше. Но видеть, как их родной город заплывает дымом и погряз в противоборстве людей, им еще не приходилось.
По всему городу были перекрыты улицы, движение машин было практически невозможно. Никто точно не знал, что происходит, но в том, что дело пахнет жареным, не сомневался никто.
«Лет-то им, наверное, как и моему Сашке. Что они тут забыли? Революционеры хреновы!» — пронеслись в голове мысли одного из защитников правопорядка, капитана Березова, наблюдавшего за толпой. Это был широкоплечий мужчина сорока пяти лет с гладковыбритым лицом и головой, остриженной «под ноль». Он стоял позади своих людей и смотрел на толпу радикально настроенной молодежи, возвышался он на небольшой платформе, сделанной из пары поддонов, что лежали бесхозными в переулке. В одной руке он держал мегафон, а в другой — свой шлем. Его собственный щит и дубинка находились в салоне их служебной машины. Он снова вспомнил своего сына, тихого паренька, что чаще сидел дома за компьютером, и очень надеялся на то, что и сейчас он не покинул стены квартиры.
Но это не про этих парней. Эти стояли оскалившись, в руках — камни и палки, у кого-то даже биты. В глазах ненависть и злоба к ним, не бравым защитникам, а верным псам режима, что мешают построить им светлое будущее.
Медленно, но верно на бойцов шла волна молодых людей. Они выкрикивали оппозиционные лозунги, кричали что-то неразборчивое. У некоторых лица были скрыты балаклвами, шарфами и просто тряпьем. Когда расстояние между ними стало около двадцати метров, движение прекратилось, лозунги бунтарей звучали все менее уверенно, голоса некоторых дрожали. Но вскоре и они утихли. Но полной тишины быть не могло, ибо по всему городу шли погромы. Повсюду слышны были крики, звуки бьющегося стекла и рев автомобильных сигнализаций.
Со стороны защитников раздался твердый, уверенный голос, звучащий из мегафона. Он призвал всех разойтись, обещая, что по отношению к тем, кто не послушается, будет применена сила. Но толпа не двинулась. Юношеский максимализм, приправленный пропагандой новой оппозиционной партии, не давал отступить. Центральная улица их города должна была стать полем боя между «глупыми малолетками» и «вонючими цепными псами жуликов и воров».
Никто из них не решался выступить первым. Бойцы переговаривались между собой. Им было не по себе. Если дело дойдет до драки, то будет худо. Эти мужчины, бывшие солдаты, не привыкли видеть в своих противниках пацанов, только закончивших школу.
Некоторые бойцы с неприязнью разглядели в толпе ребят из своего двора и подъезда. На мгновенье они вспомнили, как помогали им спустить велосипеды с лестницы, в первый раз застукали за сигаретой и прочие соседские моменты жизни.
Но тут возвращались в реальность, видя в их глазах злобу и ненависть. И в тот же миг их детские улыбки и «Спасибо, дядя Миша» покрывались пеплом ожесточенности. Перед ними, простыми мужчинами, выполняющими свою работу, стояли орудия возможной революции.
Толпа не двигалась с места уже некоторое время. Они тоже не решались первыми начать стычку. По правде говоря, постепенно их воинственный настрой начал улетучиваться. А это не было на руку их подстрекателям. Один из них, стоявший в центре огромной толпы подал клич: «Один за всех!», ожидая услышать заветное «И все за одного». На первый этот зов откликнулось всего пару неуверенных голосов. На второй раз голоса зазвучали увереннее и их количество возросло, и уже в скором времени боевой дух толпы вновь поднялся.
Некоторые мужчины, стоявшие напротив толпы, тяжело вздохнули, кто-то крепче сжал свою резиновую дубинку и щит. А голос из мегафона уже было сложно различить из-за старого лозунга мушкетеров.
Напряжение росло. И в это же время можно было наблюдать, как из окон некоторых домов выглядывали люди, которые не хотели ни в чем подобном участвовать. Они были напуганы, особенно те, кто раньше видел подобное. Другие люди снимали все на камеры своих телефонов, выкладывая их в Сеть. В сети новость о погромах в городе N была самая обсуждаемая. Точно так же люди там разделись на два воинствующих лагеря. Одни поддерживали бунтарей, другие государственных служащих, ну, конечно, были и те, кто занял нейтральную сторону.
Настало время еще нескольких подстрекателей. Один из них незаметно вытащил из кармана широких брюк пистолет, заряженный холостыми патронами. И выстрелил несколько раз под себя, в землю. Выстрелы прозвучали как гром средь бела дня. Вновь воцарилась тишина. Подстрекатели тут же завопили, что «мусора нас загасить хотят! Вали их!» и это заставило толпу броситься вперед.
Бойцы застыли. Каждый из них знал, что огнестрельного оружия у них не было при себе. В случае чего они не могли допустить того, чтобы оружие попало в руки агрессивной толпы. Они поняли, что это была провокация.
Черная волна, вопящая кто от ненависти, кто от страха, кто от высоких патриотических чувств, вооруженная палками, битами и камнями, ударила в скалу из щитов. Началась схватка. Схватка таких одинаковых одновременно и точно таких же разных людей. Людей, что жили раньше если не в добрых отношениях, но хотя бы в мирных. Людей, что, возможно, знали друг друга. Но взгляды и предпочтения решили все за них.
Одна из центральных улиц города N наполнилась криками и глухими ударами резиновых дубинок об тела едва ли защищенные, наполнилась и звонкими звуками. То были удары «будущих творцов счастливого и светлого будущего» об щиты и шлема «орудия тоталитаризма».
Бывшие друзья, соседи и знакомые бились за абстрактные идеи, забыв обо всем. В глазах стояла красная пелена, и руки не отдавали отчета телу. Они просто били, толкали, били и толкали и так до бесконечности. С обеих сторон были потери, и воинственные крики сменились воплями боли, а вместо сильных ударов руки пытались защитить еще как-то уцелевшую голову. Кто уже пытался сбежать из этой бойни. И казалось, что прошла вечность, прежде чем черная волна разбилась о скалы.
Она отходила назад. Кто-то отходил назад сам, кого-то тащили. Некоторые лежали на земле и стонали. Молодые парни, утратившие способность творить будущее, отступали. Некоторые еще что-то кричали, но большинство стремилось скорее скрыться, почувствовав страшную близость если не смерти, то тяжелых травм точно.
На улице зазвучали сирены скорой помощи и полиции. Остатки толпы стремились скрыться, но полицейские бросились за ними в погоню. Врачи оказывали первую помощь пострадавшим с обоих сторон, им было плевать, кто и за что дрался. Они просто выполняли работу. Тех из толпы протестантов, кто был не сильно травмирован, тут же сажали в АвтоЗАКи.
Мужчины-защитники все так же стояли на месте. Некоторые скинули защитные шлемы и пытались надышаться еще холодным мартовским воздухом. На лицах некоторых были ссадины, синяки и кровоподтеки. Кто-то из них сидел на земле и держался руками за голову, из-под которых тонкими струйками текла кровь. Бойня закончилась.
Вечером того же дня, сидя перед телевизором, капитан Березов смотрел новости. Конечно же, речь шла про стачки во всех мелких и паре крупных городов их необъятной Родины. И все как один утверждали, что во всем виноват Запад, что бунтовщиков надо наказать, что если бы не доблестные служащие полиции, то дело бы закончилось плачевно, и что всем очень повезло, что это не затянулось надолго. Капитан Березов долго смотрел новости... Кроме как пустой болтовни ничего не сказали по существу. Почему начались бунты? Почему не удалось их предотвратить их в а зародыше? Это оставалось неясным. Зато стало явным и то, что молодое поколение, имеющая доступ к ресурсам Сети и ведомая каким-то лидерам способна на то, чтобы выйти против своих дедов и отцов, в попытке побороться за свое будущее. Понятно и то, что в дальнейшим с этим придется считаться.
Он выключил телевизор и пошел в свою комнату, попутно заглянув в комнату к своему сыну, Саше. Тот, как и всегда, сидел за компьютером. Глядя на него, он мысленно сравнил его с парнями из толпы радикалов. Вот он, сидит за столом. Такой же, как и они, две руки, две ноги, голова на плечах. Только ему хватило ума не лезть в это дело. Или он струсил? Он наверняка знает, что и почему произошло, ведь, имея под рукой Интернет, он знает намного больше своего отца.
Пожелав своим басистым голосом «Спокойной ночи», капитан в ответ услышал «Пока, пап». И уйдя спать, капитан Березов не скоро уснул.
Ночью он предался воспоминаниям, когда сам был молодым, когда жил в столице и точно так же бунтовал. По молодости и глупости или по сознательной причине и желанию что-то изменить. Сейчас это уже невозможно определить, и реальность была такова, что капитан сам стал тем, кого когда-то так же ненавидел.
